"Мойте руки перед едой", старый плакат ещё советских времён, с множеством небольших трещинок на краске, с оторванным напрочь уголком, но старательно заламинированный, сильно дисгармонировал с ослепительно белой стенкой выложенной белым кафелем, да и вообще в этой комнате он был немного неуместен, среди большого количества всевозможной научной аппаратуры, о назначении которой ещё пойди догадайся и которую с трудом вмещало в себя это в общем то не очень большое помещение, было вообще удивительно, как ему нашлось место и не где то с краю у выхода, а прямо по центру напротив входа, чтобы каждый кто входил сюда первым делом натыкался взглядом именно на него. В центре же помещения стоял операционный стол, такой, какие можно встретить в операционных крупных больниц, просто в маленьких больницах встречались только операционные столы сильно попроще этого, над столом находились два блока ярких, бестеневых ламп, которые сейчас работали на полную катушку, если конечно к лампам можно было применить это слово, освещая не очень крупного волка, перемотанного жгутами креплений, странного волка, с неестественно длинными задними лапали и крупным торсом, что было больше характерно для животных, ходящих на двух ногах, а не на четырёх, как полагалось этому. Ещё в помещении находился человек, в белом халате, в медицинской маске он смотрел на привязанного волка, потом переводил взгляд на показания каких то приборов, потом снова на волка. Внезапно волк дёрнулся, его шерсть встала дыбом, он оскалил пасть и выгнулся дугой, заставив заскрипеть перетягивающие его жгуты, потом его тело мелко мелко задрожало, словно он дотронулся до электрических проводов и мгновением спустя он обмяк, не подавая признаков жизни.
- Погоди. Погоди! Стой. Я сказал стой, твою мать. Ублюдок шерстяной, ты у меня сейчас получишь! - Мужчина подкатил к столу дефибриллятор и не став даже размазывать гель прижал электроды к волчьей груди. - А ну назад давай, я кому сказал. - Громко щёлкнул разряд дефибриллятора. - Назад говорю, скотина шерстяная. - Щёлкнул ещё один разряд. - Ах ты Чёртово животное, не хочешь по хорошему, тогда будет по плохому. - Он взял со стола шприц с неприятно длинной иглой, мысленно вспоминая, куда нужно колоть и после секундного раздумья вогнал шприц. - Врёшь, никуда ты не уйдёшь, я тебя с того света достану. - Он подкрутил что то на аппарате и снова приложил электроды к волчьей груди. Снова щёлкнуло, потом ещё раз и ещё, потом в стену полетел стул, упавший со стола бикс, раскрывшийся и гремя вываливающимися инструментами, последней в стену полетела медицинская маска, но не долетев упала где то с той стороны операционного стола.
Всё же волк его обманул, как принято говорить, ушёл на радугу, сердце так и не начало биться, мужчина сел на пол и закрыл лицо руками, на пол упал и покатился пустой шприц, но он даже не обратил на него никакого внимания. Внезапно тело волка дёрнулось, громко захрустели кости, словно ломаясь одна за другой, тело волка чуть дёргалось с каждым хрустом, но ничего живого в этом уже не было, через несколько минут всё стихло. Мужчина встал, снял с головы медицинскую шапочку и протерев лицо бросил её на пол, посмотрел на стол, опутанный жгутами на столе лежал подросток, самый обыкновенный, на вид лет четырнадцати, может пятнадцати, совершенно голый, с неестественного цвета белёсой кожей, мёртвый подросток. Мужчина взял со стола вакутейнер, посмотрел на него и отбросил в сторону, взял два шприца, пару пробирок под кровь и склонился над мальчишкой, через пару минут все пробирки были заполнены кровью и убраны в специальный холодильник. Он ещё раз посмотрел на подростка, тихо выругался про себя, накрывая его белой простынёй, после чего направился к выходу, быстро перебирая пальцами щёлкнул блоком выключателей и вышел из операционной. Обычно, выходя из операционной какой либо больницы ты попадаешь в подобие тамбура, небольшое помещение, шкафы, халаты, раковины с диспенсерами, открытые упаковки из которых были видны маски, перчатки, щётки для мытья рук и прочее, что может пригодится врачу перед операцией, но эта комната была совсем другой, это скорее был кабинет, книжные шкафы заставленные книгами, большой письменный стол, огромный диван, на стенах, которые оставались открытыми, висели несколько картин, а под ногами мягкий ковролин, в ворсе которого ступни буквально утопали, это была скорее любимая комната в огромной квартире, где ты проводишь большую часть своего времени, вот только правда металлическая клетка с толстыми прутьями портила всё ощущение, да наверное ещё подросток, стоявший внутри клетки и внимательно рассматривающий мужчину.
- Опять нет? - После небольшой паузы спросил мальчишка.
- Опять нет. - Ответил мужчина усаживаясь в кресло перед огромным, письменным столом. - Ты выходить будешь? - Он повернулся к клетке лицом.
- Не, мне всё ещё хочется стоять на четвереньках и выть на луну, можешь немного прибавить у обогревателей и принеси мне какую ни будь одежду, а то я до сих пор немного стесняюсь. - Мальчишка сложил руки на груди крестом, показывая как ему вроде холодно.
- Курочку будешь? - Мужчина встал, выкрутил переключатели на двух печках на максимум и подошёл к холодильнику.
- Теперь только жаренную, есть жаренная курочка, а лучше копчёную, большую такую? - Мальчишка развёл руки в стороны.
- Жарить нужно. Может тогда пиццу закажем? - Он взял из холодильника банку энергетика и бросил обратно упаковку куриных грудок.
- Мне что ни будь без мяса закажи, а то чего тошнит уже от него, только без ананасов, рыбы и вот этой гадости из ракушек.
- Без ананасов, без рыбы, без гадости... - Он думал, что говорит это про себя, но получалось вслух. - Слушай, а колбаса это мясо, или уже нет?
- Издеваешься? Рррр... - Мальчишка зарычал.
- Да понял я, понял, вот, заказал тебе деревенскую, без мяса, будешь у нас малолетний вегетарианец. - Он отбросил телефон в сторону. - Через пол часа обещали привезти, а я пока поработаю немного.
- Одежду не забыл? - Мальчишка уселся на расстеленный на полу матрас.
- Забыл, извини. - Он подошёл к шкафу и достал большой пакет. - А ты не мог бы раздеваться перед тем, как обращаться, а то не напасёшься на тебя?
- Не. - Мальчишка разорвал пакет и одевался в сложенную одежду, попутно отрывая бирки. - Я же говорю, стесняюсь.
- Три комплекта осталось, нужно будет ещё купить десяточек, или нет, парочку, а то ты вырастешь и не влезешь ещё, вы дети так быстро растёте. - Он закрыл дверь шкафа и снова сел в кресло.
- Да я за пол года почти и не вырос совсем, ну, да, это вот кровососам хорошо, укусили разочек и ты всё время такой, а мы растём. - Мальчишка повис на решётке словно обезьяна. - Дай приставку.
- Ты раньше не мог сказать, я уже не молодой, у меня вон коленки скрипят и спина ноет. - Он встал, достал с полки приставку и протянул мальчишке сквозь прутья решётки.
- Ррррр... - Зарычал мальчишка. - Вот же зараза, не отпускает. Спасибо и ты это, давай не фантазируй мне тут, я же всё чувствую. - Он поправил подушку и улёгшись на матрас запустил какую то игру.
В дверь позвонили. Он оторвался от микроскопа и подошёл к двери, подождал, пока стихнут шаги на лестнице, громко скрипнет калитка и только после этого открыл дверь и забрал пакет, удобная это конечно функция, оставить у двери, не нужно общаться с посторонним человеком, людей в его жизни и так хватало, чтобы подвергать себя лишнему стрессу. Он вернулся в комнату, мальчишка в клетке спал, закутавшись в простыню, странно, он даже не заметил как тот уснул, он даже не заметил, как он выключил приставку, хоть звук был выкручен почти на ноль, а он всё равно слышал музыку, звуки выстрелов и чьи то диалоги, уже в который раз он говорил себе, что нужно купить хорошие наушники, но всё время забывал, вылетало это из головы до следующего включения приставки, хорошо хоть, что включалась она не так часто, а может быть плохо, может быть он скучал по этим звукам. Он достал из пакета две коробки, опять не написали название пиццы, ну и где его, он понюхал, от одной из коробок пахло колбасой, кетчупом и перцем, сто процентов его. Деревенская нашла своё место на тумбочке, а бутылка с клюквенным морсом, спасибо за приятный бонус к заказу, отправилась в холодильник. Завтрак, обед или ужин, он даже не знал сколько сейчас времени, вечер наверное уже, или ночь, сейчас, когда на улице лежали сугробы, а на окнах мороз рисовал замысловатые узоры, и день, и вечер и ночь были в общем то одним целым, хотя, парочка часов днём была достаточно светлой, достаточной для чего. Он удивился, странное порой приходит в его голову, он нажал на кнопку телефона, восемь вечера, всего то восемь вечера. Он отложил в сторону тетради, исписанные его мелким, бисерным почерком, закрыл книжки и отодвинув микроскоп подальше, щёлкнул чайником и стал искать пакетик с заваркой.
- Господи, как ты можешь пить этот чай, у меня от этого запаха мурашки по спине. - Раздался сонный голос из клетки.
- Ты вылезать собираешься? - Спросил он у мальчишки, наливая кипяток себе в кружку.
- Неа. Завтра утром. - Он поднялся и накрыл матрас простынёй. - Мне бы тоже пиццу хотелось бы и чайку, только нормального, знаешь, есть такой нормальный чай, чёрненький. - Он прижался к прутьям и вытянув руки перед собой, зашевелил пальцами, как это делают зомби в сериалах, когда хотят сожрать чьи то мозги.
- Вот бы ты проснулся минут на десять раньше! - Проворчал мужчина, вставая с кресла. - Руки мыть пойдёшь?
- Неа. Я утром мыл, а больше я и не пачкал. - Мальчишка посмотрел на руки, потом протёр их об штаны и посмотрел ещё раз.
- Когда это ты мыл, ты всё это время из клетки не вылезал? - Он просунул коробку с пиццей и кружку с чаем через прутья.
- Утром. Пока ты не видел. - Мальчишка отломал ломоть пиццы. - Языком. - Сказал он и рассмеялся.
- Тьфу ты, собака сутулая, ты сейчас пошутил или серьёзно? - Мужчина развернул в сторону клетки лампу.
- Серьёзно. - Мальчишка смутился и отвернулся к стене. - Я ведь с утра ещё маленько не в себе был, а там знаешь, не выбирают.
- Да ладно, я без претензий. - Мужчина выключил лампу и откинулся в кресле.
- Слушай, давно хотел спросить тебя, да всё не получалось, у тебя там. - Мальчишка кивнул на дверь в соседнюю комнату, но в темноте этого никто не заметил. - Плакат висит, странный такой, "Мойте руки перед едой", зачем он тебе, ему на вид уже лет сто, если не больше?
- Ооо, это целая история, как ни будь расскажу тебе, если ты снова вспомнишь про него. - Мужчина закрыл глаза и улыбнулся своим воспоминаниям, в полумраке этого тоже никто не заметил.
- Расскажи сейчас, время то всё равно навалом, ничего же не делаем.
- Сейчас. - Мужчина вытянул руку и поводил ей по столу, потом похлопал по карманам. - Чёртов телефон, как у него это получается!? - Выругался он. - Так лень вставать, ладно уговорил, слушай тогда. - И он начал рассказывать.
Давно это было, я ещё сопливым мальчуганом был, лет так на пять помладше тебя, Союз тогда почти развалился, но пионерские лагеря ещё держались, вот туда меня родители и сдавали на лето, чтоб и со сверстниками был, да и под ногами чтоб не вертелся, по их мнению там вроде какой никакой присмотр был, накормят, напоят, дадут маленько повалять дурака, а потом спать уложат, ну и вот висел этот плакат в нашей столовой, висел значит, никого не трогал, а место моё прямо напротив него было, кашу ем, плакат читаю, суп ем, опять он в глаза лезет, компот пью, снова он, не выдержал я и у нашего врача спрашиваю, Ахмед Гутаисович, ну почему именно мыть, а не об штаны вытер и руки чистые. Усмехнулся он, обед как раз закончился, делать ему в столовой больше нечего было, пойдём говорит со мной, я и пошёл, пришли мы в мед. пункт, он микроскоп на стол ставит, достаёт какую то бутылочку и палочку с ваткой, макнул, по стёклышку размазал и под микроскоп, смотри. Я смотрю, ничего не вижу, ну, какие то кустики попадаются на глаза, какой то кристаллик и всё. Видел, спрашивает он у меня, головой мотаю из стороны в сторону, рассказываю, что почти ничего не видел ну и про куст и кристалл ему рассказал, это ты пылинку видел и частичку песка, предположил тогда он. Ну давай, три руки о штаны, протёр я, протягиваю ему ладони, как по мне, так наверное первый раз за месяц они у меня такие чистые были, он палочку в банку свою макнул, по ладошке моей поводил и на стёклышко, теперь смотри. Я посмотрел и у меня волосы во всех местах где они были зашевелились, такого зоопарка я никогда не видел, какие то червячки плавают, осьминоги, тараканы на сорока лапках, и ещё невесть какая ерунда, я из мед. пункта как ошпаренный вылетел, хорошо хоть спасибо успел сказать, за урок. С тех пор я приучил себя перед едой руки мыть, желательно с мылом, а плакат этот я ночью украл, несколько дней боялся, заметят пропажу, узнают кто стиснул и мне влетит по полное, соберу чемодан и из лагеря первой электричкой домой, но оказалось, никому этот плакат был не нужен, никто даже не заметил, что его нет, так я его домой и увёз, увлекла меня эта ерунда под микроскопом, школу закончил и поступил в институт, врачом стать хотел, людей лечить, потом передумал, сначала на цитохимика выучился, понял, что мне этого не хватает, выучился на гистохимика, тоже не хватило, только не брали уже никуда, куда говорят тебе столько, башка треснет от знаний, ну и под эти мытарства заприметил меня один профессор, так я и попал в его группу, а он очень много знал, ещё больше умел и с удовольствием делился своими знаниями и с нами, а особенно поощрял, если мы, не в ущерб работе конечно, новых знаний нахватаемся, вот я и нахватался отовсюду и по сей день с удовольствием чего ни будь новое узнать готов, такая вот брат история, а плакат этот теперь всегда со мной, как наставник, как маяк в моей жизни, ну и как талисман тоже, наверное.
- Офигеть! Слушай, так ты что и в самом деле не шутил, когда говорил, что от этой хрени меня вылечить сможешь? - Мальчишка нащупал в коробке очередной треугольник пиццы и откусив кончик громко запил чаем.
- Скорее всего да. - Он открыл глаза, темноту в комнате разгонял только огонёк питания на компьютере, да перемигивающиеся светодиоды на роутере. - По идее, ничего сложного в этом нет, скорее больше рутины, да и знаний накоплено уже достаточно много, хоть и в довольно узких кругах, к тому же, у меня есть ты, но ты же ведь должен понимать, что я никогда этого не делал, а всё, что у меня сейчас получается, так это убивать детей. - Он не удержался и протянув руку включил лампу, хоть глаза уже и привыкли к темноте, но почему то сейчас хотелось света, больше света, но пока хватило и лампочки.
- Им оставалось жить не больше месяца, ты же знаешь, что я это чувствую. - При свете лампы мальчишка смог пересчитать остатки пиццы, выходило чуть меньше половины, только вот чай закончился.
- Целый месяц, представляешь, жить целый месяц, вряд ли я имел право забирать у них последнее. - Он разложил на столе тетрадки с записями.
- Ну, я конечно не этот вот, изобретатель лекарств, но я бы начал с конца, или как там это у вас называется, ну, с причины, по которой они умирают. - Мальчишка встал. - Можно мне ещё чаю, пожалуйста, и сахара брось побольше, хочется чего ни будь сладенького. - Тихо и очень жалобно проговорил он.
- От сладенького попка слипнется. - Кресло пронзительно скрипнуло, по спине пробежали мурашки. - Их убивает твоя кровь, знаешь, как в поговорке, сначала лечит, а потом калечит.
Он долил в чайник воды и щёлкнул кнопкой, садится снова не хотелось и он принялся бродить по комнате, в голове крутились какие то мысли, захотелось перечитать что то из написанного и он взял одну их тетрадей, подошёл к выключателю и повернул его на четверть, комнату осветил свет, белый, но не слишком яркий, при желании можно было превратить светодиодную ленту, которая опоясывала потолок, в небольшое солнце, но тогда точно прощай глаза и не только у него, про своего пленника он тоже не забывал, а у него глаза были куда как чувствительнее его. Чайник затарахтел, включилась подсветка и через несколько секунд он отключился с едва слышным щелчком. Он попытался достать чайный пакетик одной рукой, но коробка сопротивлялась этому и чуть было не упала со стола, он понял, что проигрывает и положил тетрадь на стол, двумя руками одолеть чайный пакетик оказалось легче, он на секунду задержался, вспоминая сколько ложек сахара бросал в чашку в прошлый раз, вроде две, и он добавил ещё одну, подумал, зачерпнул ещё, но передумав, высыпал сахар обратно в сахарницу, а то и в самом деле слипнется, подумал он и улыбнулся. Намотав нитку от чайного пакетика на ложечку, он протянул кружку через прутья решётки, мальчишка взял кружку, отмотал нитку и дёрнув оторвал её от пакетика, бросив в коробку из под пиццы.
- Если я разбавляю твою кровь, она их не лечит, если не разбавляю, лечит но потом убивает. - Он облокотился на решётку и смотрел как мальчишка пьёт чай. - А может быть ты будешь их кусать, они будут обращаться, а когда выздоровеют, я буду лечить их, делать снова людьми. - Ему очень понравилась эта идея, хотя он озвучивал её уже не раз и знал ответ наперёд.
- Получился один из десяти, и то, в лучшем случае. - Мальчишка говорил с набитым ртом и понять его можно было только если уже знать о чём он говорит, а он то точно знал. - Если бы я мог себя контролировать, когда кусаю, может что то и вышло бы, а так, я просто разорву любого, кто окажется рядом со мной и от кого будет пахнуть кровью, это кровососы брезгливые и больную кровь не пьют, а мы, почти как санитары леса, можем и мертвечинкой полакомиться, если уж совсем припрёт. - Мальчишка запил пиццу чаем и говорил уже понятно, но не долго, так как он тут же натолкал себе в рот новые кусочки пиццы.
- Да я знаю, знаю, это так, мысли вслух, безысходность словно иголками в меня тыкает.
- А ты попробуй колоть не в вену, а в жопу, ой, прости, в смысле, в задницу. - Мальчишка подавился чаем, закашлялся и теперь тёр слезившиеся глаза. - Прости, если я не буду ругаться, меня в школе сделают ботаником или изгоем, будут издеваться и я в один хороший, прекрасный, вечер с полной луной, сорвусь и кого ни будь съем. - На полном серьёзе сказал он и посмотрел на мужчину через прутья решётки. - Тем более ты тоже иногда знаешь, не сильно сдерживаешься там. - Он показал пальцем на закрытую дверь.
- Да я как то знаешь, не то чтобы был сильно против, просто уши режет. - Мужчина опешил и не сразу нашёлся что сказать. - А ты знаешь, твоя идея больше чем хороша, я бы даже сказал, это лучшее, что должно было придти мне в голову, но почему то не дошло, этим мы можем убить сразу двух зайцев. - Он осёкся. - Образно конечно. - Поправился он.
Жёлтый, практически оранжевый свет каким то маслянистым облаком освещал комнату, в каком то древнем трактате один человек описывал, что оборотней успокаивает оранжевый, как будто бы это цвет восходящего солнца, означающий конец ночи, конечно никак и нигде это подтверждено не было и он тоже, после нескольких десятков таких ночей, не мог бы сказать, что это именно так, по его наблюдениям как будто ничего не менялось, или может быть изменения были, но он их не замечал. Он смотрел на здорового волка за толстыми прутьями решётки, тот старался перегрызть прутья, вытягивал в его сторону лапы, стараясь достать, нет, не до него, до чайного пакетика на длинной нитке, которым он помахивал перед клеткой, ты всё равно ничего не вспомнишь, любил повторять он про себя, а мне какое никакое, а развлечение. Он ещё несколько минут подразнил волка, потом бросил пакет в мусорное ведро и открыв холодильник достал упаковку куриных грудок, проверил рукой, вроде разморозились, он достал из морозилки ещё одну упаковку и переложил её вниз. Хорошо, что тебе нравится курочка, тихо обратился он к волку, или скорее к пустоте вокруг, из волка сейчас был не самый хороший собеседник, с людьми мне было бы тяжелее. Он доставал из упаковки курицу и бросал в клетку, волк с чудовищным проворством ловил куски и жадно пережёвывал, разбрызгивая вокруг себя оттаявшую куриную кровь. Интересно, ты совсем ничего не помнишь, или просто не рассказываешь мне из вежливости, он сложил остатки курицы в миску и просунул её под прутья, на всякий случай, извини, просто мы люди такие, нам только дай поиздеваться над беззащитным, как мы тут как тут. Чуть слышно пискнул будильник, первый час ночи, пора начинать. Он встал с кресла, ещё раз посмотрел на клетку, волк уже не старался перегрызть прутья решётки, а наворачивал круги, словно очень талантливый человек, который так здорово может изображать собаку, которая хочет поймать свой хвост, он усмехнулся, увидев пустую миску, то то же, подумал он и открыл дверь в другую комнату. Пальцы привычно легли на длинный ряд выключателей, один, второй, третий, четвёртый наоборот вниз, он гасит ультрафиолетовую лампу, обеззараживающую помещение, пятый, шестой, седьмой и наконец то восьмой, последний. Когда все выключатели оказались в положении "Включено" помещение преобразилось, залитая светом комната, десятки оживающий приборов, перемигивание светодиодов, писк, скрежет, шорох, свист. Он не спеша прошёл по комнате, включая приборы, которые не включались сами, постоял под прохладой работающего кондиционера, послушал, как вытяжка свистит уже ставшим ненужным воздухом, выплёвывая его куда то в морозную стужу. Ему было тревожно, пальцы слегка дрожали, но так было всегда, волнение пройдёт, стоит ему только уйти в работу, в дело всей его жизни, как он любил себе говорить, если ничего больше не получалось, не выходило или похвастать было нечем. Он накинул на себя белый халат, маску на лицо, а волосы тщательно убрал под шапку, это необязательная процедура, он не собирался проводить операцию, но это обычай, точно такой же, как и перчатки из тонкой, белой материи. Наконец он решился, подошёл к столу и стянул с операционного стола термоодеяло. Он нахмурился, мальчишка был слишком меленьким, слишком худым, слишком не таким, каким он должен был быть, он уже высказал своё недовольство человеку, который привозил ему детей, он мог бы наорать на него, послать его в самые дальние дали, но тогда пришлось бы ждать ещё несколько месяцев, пока представится подходящий случай, да и кто тогда будет забирать тела. Мальчишка пошевелился, поморщился и застонал, попытался открыть глаза, но зажмурился, из глаз бусинками потекли слёзы. Мужчина выключил часть ламп над операционным столом и пультом немного убавил свет в комнате.
- Я знаю, тебе больно, но ты потерпи пожалуйста. - Он посмотрел на капельницу, там оставались последние капли раствора. - В тебе столько химии, а мне это не подходит, будет мешать, эх, я бы тебе сейчас смог столько рассказать про боль, да только что я скажу тебе нового, у тебя рак, ты знаешь про неё гораздо больше чем я, гораздо больше. - Он аккуратно извлёк игру из вены, смотал капельницу и вместе с пустым пакетом бросил в ведро, к двум, точно таким же, после чего взял с подноса шприц со слегка мутноватой жидкостью и показав мальчишке положил обратно на поднос. - Это ресинифератоксин, его добывают в Марокко из таких кустов, очень похожих на целую ораву кактусов, концентрированная боль, тебе будет очень больно, а потом ресинифератоксин убьёт нервные окончания и боль пропадёт навсегда, и ты только пожалуйста не переживай, мы потом всё починим, острое будет колоть, горячее жечь и глотать будет больно, если подхватишь ангину. - Он вложил мальчишке в рот каппу и аккуратно ввёл иглу. - Это обезболивающее, самое сильное из того, что тебе сейчас можно, прости, но боль никуда не денется.
Ему всегда было больно на это смотреть, дети выгибались дугой, старались порвать стягивающие их жгуты, и хоть они и были мягкими и эластичными, достаточно широкими, чтобы не причинить никаких повреждений, он всё равно боялся, боялся за всё, порвутся, сломают кости, порвут кожу и мышцы, да в конце то концов, сердце могло не выдержать такой нагрузки, и это конечно были не те жгуты, которыми он стянет его чуть позже, которые могут выдержать любую нагрузку, но его сердце всегда замирало, когда дети выгибались дугой, пытались выплюнуть каппу изо рта и заорать, ему было бы спокойнее, если бы они орали, орёт значит живой, значит всё хорошо. Через минут пятнадцать мальчишка перестал выгибаться дугой и выкручиваться из жгутов, а лишь тяжело дышал, кактусы перестали колоться, подумал он про себя, лекарство начало действовать, ещё час и можно будет приступать к главному, он посмотрел на кардиомонитор, пульс потихоньку падал, тонометр всё ещё моргал высоким давлением, но уже вышел из красной зоны. Он снял жгуты и начал закреплять ремни фиксаторы, пара на руки, по два на ноги, зафиксировал голову, после чего открыл несколько упаковок фиксирующих ремней с металлической прослойкой и жестко зафиксировал грудь, живот и бёдра, теперь оставалось только ждать, а потом просить чуда, только он не знал у кого просить, в Бога и Дьявола он не верил, в потустороннюю сущность тоже, кого попросить, он улыбнулся, почему то на ум пришёлся Кашпировский, ну нет, нет, только не тебя, не в коем случае, он покрутил головой по комнате, приборы, приборы, стойки, капельницы, шприцы и тут глаза словно приклеились к одному месту, к тому самому плакату "Мойте руки и перед едой", на него с плаката смотрел рыжий мальчишка в белой рубашке с пионерским галстуком и в шортах до коленок, стоявший возле раковины с огромным куском мыла в руках. "Поможешь, а!?" спросил он у мальчишки с плаката, он вздрогнул, что это было, блик, отражение какого то светодиода, ему на миг показалось, что мальчишка кивнул ему головой, но сколько он не всматривался, ничего не менялось, мальчишка по прежнему стол перед раковиной и улыбался самому себе. Телефон на столе чуть слышно пискнул, два часа десять минут ночи, ровно через четыре минуты луна станет полной, он встал, зажёг весь свет, который был в комнате, взял металлический цилиндр шприца, открыл холодильник и достав маленькую ампулу зарядил её в шприц, осталось только прижать посильнее к телу и нажать небольшую кнопку на шприце. "В жопу коли, да я его так замотал, что до жопы, простите, до задницы не достать!", он секунду ещё подумал, прижал шприц к мальчишескому плечу и нажал кнопку, мальчишка широко открыл мокрые от слёз глаза и посмотрел на него "Прости" чуть слышно, буквально одними губами сказал он мальчишке.
- Ты тощая, блохастая собака, пудель бездомный, такса помойная, я тебе достану, достану и из твоей шкуры воротник себе сделаю. - Всё что могло сейчас мигать, мигало, что могло пищать, пищало, на пол упал пустой шприц из под адреналина, щёлкнул разряд дефибриллятора, потом ещё один и ещё. - А мамку твою Жучкой звали и она всем помойным псам давала, ты же ведь хочешь меня укусить, хочешь, за мамку, за папку. Эх, говорила мне мама, иди в ветеринары, не послушал. - Он несколько раз качнул Амбу и продолжил яростно давить волку на грудь. Снова щёлкнул разряд дефибриллятора, потом ещё один, и ещё, после чего в стену полетел поднос с пустыми ампулами, бинтами, использованными спиртовыми салфетками и прочим мусором, следом полетел тонкий жгут, которым фиксировалась пасть волка и мешок Амбу, которые стали бесполезными.
Волк так и не пошевелился, мужчина сполз на пол, сел, прижавшись спиной к операционному столу и закрыл лицо руками. Над его головой уже привычно захрустели кости, возвращаясь в своё исходное состояние, первое время он смотрел на это заворожённо, открыв рот от удивления, волк превращался в человека, мышцы сдувались, кости становились меньше, густая шерсть втягивалась обратно, оставляя на коже лишь кончики волосков, всего несколько минут и на столе, на котором только что лежал волк, лежал человек. Вот только правда мёртвый. Как в человека превращается живой волк он тоже видел и не раз, сегодня утром его знакомый, малолетний оборотень снова станет человеком, снова станет смешным, задорным мальчишкой с заразной улыбкой, вот только ему придётся немного труднее, у него полный процесс трансформации занимает минут десять, иногда даже немного больше, это если учесть время до первого "Где я!?", зато в волка он превращается меньше чем за минуту, разрывая одежду в лоскуты, хотя с научной точки зрения, окончательная трансформация тоже занимает минут десять, но это уже практически невидимые глазу процессы. Он стянул с лица медицинскую маску, протёр глаза и со злостью швырнул в стену, нужно было вставать, нужно было взять кровь, пока тело ещё не остыло, нужно было идти к микроскопу, смотреть и смотреть, пытаясь понять, где снова ошибся, в чём в этот раз оказался неправ, но сил не было, сейчас он мог только сидеть и смотреть в потолок. И тут внезапно в уши резанул пронзительный детский крик, он не сразу понял, что кричат прямо над его головой, голова вообще не соображала, а потом он вскочил на ноги, не удержался и завалился на пол, вместе с тележкой, на которой остались шприцы, ампулы, упаковки салфеток и кучей ещё всякого нужно и не нужного хлама, вместе с дорогущим кардиомонитором, он попытался встать, но ноги скользили по полу, по которому не должны были скользить, он что, просто так что ли выбирал именно такую плитку, которая не даёт ногам скользить, в конце концов он всё же встал, сначала на четвереньки, а затем и на ноги, затёкшие ноги закололи тысячи невидимых иголок, но он не обращал на это никакого внимания, он смотрел на тело, которое было надёжно зафиксировано на операционном столе, а на него, часто часто моргая, мокрыми от слёз глазами смотрел мальчишка, слишком маленький, очень худой, тот самый, из за которого он чуть не поругался с тем, с кем ругаться не следовало, живой мальчишка. Живой!
- Где я? - Чуть слышно спросил мальчишка и закашлялся. - Пить!
- В больнице. В частной. В клинике. - Он заметался по комнате, тут не было воды в бутылках, была раковина, но он не мог сообразить, во что можно было налить воду, в конце концов он опомнился, бросился к холодильнику, открыл дверцу и достал банку с дистиллированной водой, сорвал пробку и приложил горлышко к губам мальчишки.
- А как я здесь? - Он сделал несколько больших, жадных глотков и если бы он не убрал бутылку, выпил бы её полностью.
- Тебя передали нам из больницы, мы разработали новый, перспективный метод лечения рака и ты стал одним из наших пациентов. Ещё пить будешь? - Мальчишка кивнул и он снова приложил бутылку к его губам. - Мы провели операцию, теперь ты должен будешь пойти на поправку, через пару дней тебе станет значительно лучше, а пока, расскажи мне, что ты помнишь, только со всеми подробностями пожалуйста, это очень важно для нас, да и для тебя тоже.
- Я помню палату в больнице, Лёшке тогда принесли приставку и мы всё в неё играли, правда Лёшка играл совсем мало, да и не удивительно, его в последние дни так обкалывали, что уже не до игр было, мы уже знали, что Лёшка всё, что эта приставка для нас, чтобы мы радовались все вместе, потом нам сделали уколы и мы пошли спать, ну, кто хотел, в приставку можно было играть хоть всю ночь, нам в эти дни никто и слова не говорил, но я тогда устал, да и своей очереди нужно было ждать долго, я спать пошёл, а проснулся от того, что мне было очень жарко и очень больно, а ещё было очень темно, очень непривычно темно, у нас в палате всегда что то горело. Потом я вроде как уснул, а когда проснулся, в глаза светил свет, слишком яркий, у нас в палате никогда не включали свет полностью, наверное, при мне не разу, может только когда убирались, но нас выгоняли в коридор. Ещё я помню, что рядом кто то был, вроде как человек в медицинской маске, но я не рассмотрел, сильно слезились глаза, он что говорил, но я не расслышал что именно и мне было очень больно, очень, пока мне не сделали укол и боль начала уходить и стало холодно, я тогда испугался, подумал, а вдруг это не для Лёшки приставка, а для меня, вдруг это я уже всё и меня перевели в другую палату, в однодневку. Я хотел закричать, сказать, что я ещё живой, что мне ещё рано, но тут меня словно в кипяток окунули, мне так больно ещё никогда не было, у меня всё болело, вообще всё, к нам как то приходил священник из монастыря, он говорил, что те, кто плохо себя ведут, попадают в Ад и Черти их будут вечность жарить на сковородке, но я не сделал ничего плохого, я пытался заорать, пытался спросить, за что, но не мог, а потом боль прошла, вообще прошла, полностью, я чувствовал, что на чём то лежу, я шевелил пальцами, чувствовал, что они за что то цепляются, но боли не было, совсем не было, я тогда обрадовался, ещё подумалось, что у них всё как у людей, вечно что то напутают и я наконец то в Раю, ведь даже тогда, когда мне кололи морфин, боль оставалась, не сильная, но она была, а тут её не было совсем. - Мальчишка закрыл глаза словно пытаясь что то вспомнить.
- Это не морфин, это опиоидные анальгетики. Прости, продолжай пожалуйста. - Мужчина промокнул мягким тампоном мальчишке глаза, всё ещё полные слёз.
- А потом я помню только множество ярких картинок, всё как в калейдоскопе, у меня был такой, маленький, я его крутил и картинки всегда были разные, но совсем не долго, потом я уснул и мне снился сон, словно я в лесу и куда то бегу, только я не знаю куда, ещё несколько минут назад я вроде мог что то вспомнить, а сейчас даже обрывочные картинки пропали, это точно был сон, я помню, сны всегда пропадали именно так, а ещё мне хочется кушать, мне кажется, что я не ел уже целую вечность, хотя нас в больнице хорошо кормили, а, вот, точно, и во сне я тоже хотел кушать, очень сильно хотел, я и бежал по лесу потому, что там была еда, где то там, вроде как. - Мальчишка посмотрел на мужчину. - А почему я голый и привязан!?
- Хм. - Почему, почему, по кочану, потому, что жопа у волка в два раза толще твоей, простите, задница, хотел он сказать, но сдержался. - Понимаешь, когда тебе больно, ты начинаешь двигаться, выгибаться, крутится, ты не контролируешь себя и футболка или трусы могут закрутиться и запросто порвать кожу, мышцы, сухожилия, ты даже не почувствуешь этого, а потом не сможешь ходить или двигать руками, да ты не переживай, немного полежи, отдохни, а потом мы тебя развяжем, оденем и накормим.
- Мне страшно, я очень хочу есть и мне немного холодно, но сильнее всего я боюсь. - Он сделал небольшую паузу. - Вас.
- Ну, ничего удивительного, любой на твоём месте боялся бы. - Мужчина поднял опрокинутый стул, пододвинул к столу и кнопками опустил стол пониже. - Прости, устал как собака, столько времени уже на ногах. - Он сел. - Давай так, ты человек уже взрослый, даже, извини меня за грубость, но твоя болезнь добавила тебе годков в копилку, по этому ты должен понять то, что я тебе скажу. Во первых, ты не первый пациент в этой клинике, во вторых, лекарство, которое тебе вкололи, это экспериментальный препарат, когда его выведут на рынок неизвестно, как он работает и работает ли вообще, тоже не ясно, но лет через пять, или может быть десять, когда он пройдёт все клинические заключения, тебе вряд ли нужна будет его помощь, как и тем, кто в таком же положении что и ты, в третьих у меня есть ещё тьма всяких слов для того, чтобы тебя успокоить, но мне кажется, что когда ты поймёшь, что тут тебе ничего не угрожает, ты успокоишься и сам. Твою же мать! - Мужчина встал со стула и чуть было не ударил себя ладонью по лбу. - Совсем заболтался, прости, нужно взять у тебя немного крови на анализ, потерпишь ещё немного? - Мальчишка кивнул головой, а он достал несколько пробирок под кровь и вакутейнер. - Не больно? - Спросил он, как только кровь потекла в пробирку.
- Не, как комарик укусил. - Мальчишка улыбнулся, первый раз за всё это время.
- Прости, малыш, а сейчас тебе нужно поспать. - Он достал спрятанный в рукаве халата шприц и прижав его к шее мальчишки нажал кнопку. - Это снотворное, совсем лёгкое, буквально на пару часиков, до утра. - Он посмотрел на часы, стрелки показывали половину девятого утра. - Точнее сказать, до обеда. - Поправился он.
Какое то время мальчишка ещё смотрел на него, потом глаза начали закрываться, он вроде как старался перебороть сон, открывал глаза, старался изо всех сил не уснуть, а когда понял, что бороться бесполезно, улыбнулся и закрыл глаза, так он и уснул, с улыбкой на губах. Мужчина отстегнул стягивающие жгуты и достав из шкафчика простынь аккуратно накрыл мальчика. Силы кончились, он совершенно забыл, сколько часов он уже на ногах, адреналин ушёл, восторг остался позади, остались только усталость да дрожь в коленках, он сел на пол и прислонился к холодной, кафельной стене, так стало лучше, пять минут, буквально пять минут он посидит, а потом займётся делами, столько дел нужно сделать, столько всего написать, кровь, ещё нужно поработать с кровью и в этот раз он обязательно найдёт то, что ищет уже так долго, пять минут, напомнил он сам себе и закрыл глаза. Проснулся он от того, что болело всё, спину ломило так, что даже пошевелиться было сложно, ноги затекли и не слушались, так же как и одна рука. Он завалился на бок и попытался выпрямиться, как старая, не смазанная телега, мелькнуло у него в голове, он попытался пошевелить ногами, сотни иголок вонзились в икры, появилось ощущение огромного кровяного потока, что устремился к ногам, дёрнулся от прострелившей ногу боли, случайно толкнул ногой какой то столик с которого на пол упала стеклянная бутылка, грохнуло, он инстинктивно зажмурился, но куча осколков не полетела в разные стороны, хорошая бутылка, крепкая, не разбилась, но шуму наделала. Он посмотрел на стол, мальчишка проснулся и крутил по сторонам взъерошенной головой. Это я, я его разбудил, но это ничего, это не страшно, нужно что то делать, что то нужно, в ноги и руки вернулась нормальная чувствительность, мысли носились по голове со скоростью Китайского скоростного поезда, халат, промелькнуло у него в голове, в другой комнате в шкафу есть банный халат, большой, но это же не страшно, это же не на долго. Он выскочил в другую комнату, волка в клетке уже не было, мальчишка сидел на корточках, держась руками за прутья решётки и с интересом наблюдал за его метаниями.
- Ты, это уже ты? - Спросил он мальчишку, но тот ему не ответил, всё что он мог сказать сейчас было написано у него на лице, но на всякий случай он покрутил пальцем у виска, если уж было совсем не понятно то, о чём он сейчас думает. - Да погоди ты, я тебе сейчас такое покажу! - Мужчина бросился к шкафчику, схватил свой махровый халат и скрылся в операционной, через пару минут он вывел мальчишку, закутанного как Египетская мумия, длинный халат волочился по полу. - Вот, смотри. - С восторгом произнёс мужчина.
- Сука. Блин. Да охренели вы тут все что ли! - Заорал мальчишка в клетке, бросился к матрасу и схватив простынь закутался в неё, словно Римский сенатор в тогу. - Ты чего, вообще что ли офигел? Я же говорил, стесняюсь. А это кто, ты его вообще где взял? - Он внимательно рассматривал через прутья мальчишку, затем принюхался, поводил носом глубоко вдыхая. - Что это вообще за хер с горы и ты вообще в курсе, от него псиной прёт как... Как... Ну как, ну, воняет от него.
- Это вот он, тот самый из вчера? - Он держал руки на плечах мальчишки, а тот только хлопал широко открытыми от удивления глазами.
- В смысле из вчера? Погоди, из вчера!? Получилось? Погоди, что правда, получилось? - Мальчишка резко вытянул руку, поймал мальчишку за халат и подтянул к прутьям опешившего подростка.
В этот раз он обнюхивал его значительно дольше, крутил влево, вправо, спиной, не на секунду не выпуская его из цепких рук, мужчина глядя на это улыбался, ему почему то было смешно от того, как выглядел мальчишка в длинном халате, с таким взглядом, словно всё, жизнь закончилась и он сейчас на пороге Ада и Рая, а суровый привратник решает, куда ему пойти. Наконец его страдания закончились, мальчишка легонько оттолкнул его и он снова оказался в руках мужчины, мальчик в клетке покачал головой из стороны в сторону, потом решив, что это недостаточно понятно, сказал.
- Он чистый, вообще чистый, ты же знаешь, я это чувствую, тем более сейчас, но что делать с запахом псины, он него несёт на километр? - Он посмотрел на мужчину.
- Это уже пустяки. Слушай, я закрою его пока с тобой, мне нужно сбегать в магазин, купить ему одежду да и что ни будь поесть, кстати говоря, нам всем, я же ведь думал, что будет как всегда, надеялся на чай с пиццей, но похоже сегодня придётся что то менять, ты что хочешь? - Он посмотрел на мальчишку в клетке.
- Не знаю, я бы и от пиццы с чаем не отказался, а купи мне куру, копчёную, целую, большую такую. - Он руками показал что то большое, больше похожее на страуса. - И пиццу, деревенскую.
- Хорошо. А ты что будешь кушать? - Он развернул мальчишку в халате к себе лицом.
- Я вообще где? - Спросил тот слегка заплетающимся голосом.
- В частной, медицинской клинике, я же тебе уже говорил. Есть что будешь? - Мужчине понравилась сказка про клинику и он решил придерживаться этой версии.
- Я не знаю. Может быть тоже курицу копчёную, но только не большую. - Он показал руками что то, что и в самом деле было похоже на куриный размер, задумался и добавил. - И пиццу. - Он посмотрел на мальчишку в клетке. - Деревенскую.
- Тьфу ты, одного поля ягоды, кто бы сомневался. - Мужчина достал ключ и открыв дверь клетки втолкнул туда растерянного мальчишку. - Я скоро, не скучайте.
- Приставку дай! - Из за решётки высунулась длинная, худая рука и получив желаемое спряталась обратно. - Приставка моя, только тронь и я тебе горло перегрызу, понял!? - Спокойно объяснил он правила новенькому.
Он собрал мусор, тот, который можно было положить в пакеты и выбросить прямо сейчас, проходя мимо помойки, что в пакет не помешалось, свалил возле дверей, уборки ещё на пару дней, решил он про себя, на всё по всё у него ушло минут пятнадцать. Он улыбнулся, натягивая на себя зимнюю куртку, из клетки, забыв по все правила раздавалось "Да нет же, вот этими кнопками ты ходишь, вот этой целишься, а вот этой стреляешь, ага, вот, давай, туда чеши, где стрелка", мальчишки вроде нашли общий язык и по крайней мере в ближайшее время никто никого не съест. Он выскочил на улицу, в глаза ударил солнечный свет, а лёгкие обожгло морозцем, зима, холода, пропел он про себе и завёл двигатель, пока машина прогревалась, сбегал до помойки, выбросив два довольно объёмных мусорных пакета, сам наколотил, никто не виноват, хотя он себя даже не упрекал, у него было прекрасное настроение, а дома осталось нечто гораздо более ценное, чем всё то, что он успел приобрести в свой дом. Починим, склеим, выбросим и купим новое, думал он про себя, пока машина мчалась по пустому, шоссе. Когда он вернулся домой, то сперва испугался, в доме стояла абсолютная тишина, он бросил пакеты на пол и кинулся к клетке, старший мальчишка сидел в клетке на заднице, прижавшись спиной к прутьям решётки и поджав коленки к груди, он сосредоточенно во что то играл на приставке без звука, а младший мальчишка сладко спал на единственном матрасе бережно накрытый простынёй.
- Ой, ну наконец то. - Мальчишка оторвался от приставки. - Дай одежду, а то что то прохладно и я тут это, как нудист, а я стеснительный между прочим. - Мужчина хлопнул себя по лбу.
- Чёрт, забыл в печках прибавить, а ты не напомнил, прости. - Он выкрутил барашки на всех печках на максимум и протянул пакет с одеждой. - Давно уснул?
- Минут пятнадцать назад, а он ничего такой пацан, забавный. - Мальчишка оделся и тянул руки в сторону пакетов. - Курочка!
- Курочки, заказанного вами размера не было, индейка, копчёная. - Мужчина достал что то большое, завёрнутое в промасленную бумагу. - Почти остыла, подогреть?
- Не, слушай, убери пока, мелкий проснётся, все вместе поедим. - Мальчишка сел на пол и достал приставку.
- Я пиццу заказал, через сорок минут привезут, вот тогда и разбудим, ну а что он ночью будет делать, если сейчас отоспится. - Мужчина достал из пакета большую коробку. - Держи.
Коробка сквозь прутья пролезать не захотела, слишком большая оказалась, пришлось тихонько вставать и открывать дверь, мальчишка, получив коробку и рассмотрев содержимое улыбнулся, а спустя пару секунд буквально засиял заразной улыбкой. На то, чтобы подключить новые наушники к своей приставке у него ушло минут десять, он что то тихо бубнил себе под нос, читая инструкцию, нажимая какие то кнопки, но когда он закончил, его восторгу не было конца, как мог просунув руки через решётку он обнял мужчину, на сколько позволяли прутья прижался к нему и чуть слышное "Спасибо" для обоих прогремело как раскат грома над головой.
- Как думаешь, ты сможешь его вылечить? - Мальчишка снял наушники, сейчас ему хотелось говорить, всё равно о чём, только чтобы в тишине, в темноте и в тепле.
- Я уже его вылечил. - Ответил мужчина из за стола.
- Да нет, не от этого... - Мальчишка хотел ещё что то добавить, но мужчина прервал его.
- Вылечу, тут уж точно вылечу, я же тебе говорил, что информации по этому очень много, люди ещё при царе Горохе научились лечить ликантропию, а мы что, не справимся, нужно только время, месяц, может быть два, но это прям совсем максимум.
- А как я вообще таким стал, там тоже про это написано? - В голосе подростка чувствовалась дрожь и волнение.
- Написано. Очень подробно написано. Болезнь то очень старая, на целую библиотеку написали, не веришь?
- Верю. Расскажи мне, кто я, а, пожалуйста! - Если бы не темнота, мужчина увидел бы, как из глаз мальчика потекли слёзы.
- Это вирус, самый обыкновенный вирус, очень давно, когда по земле уже не ходили динозавры, а обезьяна взяла в руки палку, кто то из людей, а может быть не людей, а каких ни будь там неандертальцев, тыкал палочкой в землю, или перекладывал камешки, ну или может со дна какого ни будь озера, взяли и выпустили этот вирус на свободу. Как он там оказался, не спрашивай, понятия не имею и не одного упоминания об этом в доступной литературе нет, может быть какой то Homo sapiens всё зарисовал на стенах своей пещеры, но сфотографировать его труды и поделится в соц. сетях было некому, могу предположить, что прибыл этот вирус из космоса, скорее всего с какими ни будь обломками метеорита, но это просто догадка, предположение, первое, что сразу приходит в голову. Отвлёкся немного, давай по существу, в общем выкопал человек этот вирус, жил какое то время, недолго, но счастливо, ходил в гости к другим людям, или принимал в своей пещере друзей, на ужин мамонтом, но случилось полнолуние и всё. Ты не поверишь, но первый заражённый умер, его буквально разорвало, этот вирус, он как рак, только гораздо агрессивнее, в полнолуние начинается стремительное деление клеток, они словно раковые опухли, был человек, пара секунд, вместо человека куча мяса и костей. Второй заражённый тоже умер, и десятый, и сотый. Но, у любого вируса есть цель, жизнь и размножение, а что это за жизнь такая, длинной в месяц, и что это за размножение, если носитель умирает так ничего и не сделав, и тогда вирус начинает мутировать, вроде как скорость деления клеток замедлить не получалось, значит нужно что то менять в человеке, идти другими путями, и вирус делает кожу эластичной, пусть тянется как резина, спонтанное деление клеток упорядочить, собрать в области мышц, укрепить сухожилия, чтобы выдерживали новые нагрузки и кости, сейчас вирус имеет три стадии, первая, это новый носитель, у вируса есть тридцать дней чтобы подготовить тело к первой трансформации, обычно человек сильно изранен и не чувствует помимо основной боли, ещё и работу по изменению его тела, вторая стадия, это первая трансформация, это очень больно, по этому носителя нужно изолировать, увести из общества, чтоб никто не заподозрил, что для своего соседа этажом выше, он стал едой, вот в этом хорошо помогает лес, идеальный полигон для эволюции в третью стадию, обычно проходит несколько циклов перед тем, как вирус переходит в третью стадию, сформировавшийся оборотень, теперь ты не испытываешь боли при обращении, все твои органы настроены на охоту и размножение, а ведь первые конструкции были ужасны, неповоротливы, медлительны, беззащитны, вроде цель достигнута, носитель живёт, только вот, распространение, вирус должен жить и распространяться, а тут такая оказия. За несколько сотен лет, а может быть и за тысяч, вирус насобирал в себя разного генома, кто его знает, почему он выбрал именно волка, может потому, что в месте его появления не было тигров и львов, может медведь показался слишком большим, но выбрал вирус именно волка и теперь твоё тело трансформируется в волка, пусть не очень похожего на оригинал, но не менее опасный и смертоносный хищник, вот так твои кости стали трубчатыми, они словно телескопическая удочка, раздвигаются, когда это нужно, а потом складываются обратно, когда необходимость пропала, для защиты теперь есть клыки, когти и нечеловеческая сила, теперь есть ловкость и скорость, больше никто от тебя на своих ножках не убежит, ну а как полнолуние проходит, обычно с рассветом, включается механизм регенерации, вирус лечит сам себя, убирает опухли, кости складываются в первоначальное состояние, волосы втягиваются внутрь, оставляя снаружи лишь мягкие кончики, всё, ты снова человек, до следующего полнолуния, кстати говоря, на процесс трансформации уходит просто море энергии, клеткам нужно делится, им нужна масса, и организм начинает пожирать сам себя, в результате жуткий голод, белки и углеводы нужно пополнять, люди даже в древние времена были существами стайными, обратился заражённый человек, хочет кушать, а рядом другой человек, мясо, много белка, медленно бегает, сопротивляется слабо, вот так и появился в рационе заражённых человек, хотя если честно, хреновый выбор, попался бы кролик, курица или козочка, результат был бы куда лучше, да и мясо животных более питательно, но увы, что рядом было, того и сожрали. Одна только промашка у вируса получилась, заразность самого вируса, вирус передаётся через слюну или кровь, шанс заразиться почти сто процентов, только вот, для того, чтобы вирус жил, нужно чтобы укушенный тоже был жив, но голод не тёзка, а если человека хорошенько обглодать, шанс выжить минимальный, но не нулевой, иначе вас давно бы уже не было, кстати говоря, в форме человека ваша слюна совершенно безвредна, а через кровь можно заразить с шансом один на тысячу, если конечно не ввести кровь в полнолуние, кстати в твоей слюне вирус в первой стадии, но вне носителя вирус живёт меньше секунды, жаль, что со слюной нельзя работать, поплевал в баночку, всё, готовый ликантроп, а вот в крови уже третья стадия, живёт, что черепаха, сотнями лет, один только минус, если её ввести без подготовки, то вирус посчитает, что он в подготовленном носителе и человек умрёт от болевого шока, к сожалению, в начале я этого не знал и на решение этого вопроса ушёл не один месяц. - Закончил свой рассказ мужчина. - Это в общих чертах и весьма поверхностно, но как то так всё и было, повторюсь, болезнь очень старая, хорошо изученная в узких кругах, достаточно редкая, чтобы про неё знали правду, хотя большинство обывателей знают про эту болезнь, правда только из фильмов и сериалов, которых полно крутят по телевизору, знаешь, чем больше всего этого попадает в головы людям, тем проще им будет понять, что всё это реально, всё по настоящему, не знаю правда, зачем я тебе всё это говорю, просто внутри что то накопилось за эти сутки, захотелось высказаться, а лучше пойти куда ни будь, да поорать, говорят помогает. - Он конечно никуда не ушёл, так и остался сидеть в кресле даже не пошевелившись. - Знаешь ещё что удивительно, чем ближе к нашему времени, тем меньше информации попадается, хотя казалось бы, интернет, смартфоны, во всех городах тысячи камер, люди живут как шпроты в банках, казалось бы, информацию должна накапливаться как снежный ком, но этого нет, её наоборот всё меньше и меньше, зато всё больше книг, фильмов, сериалов и игр. Не знаю, что это значит, может быть вы вымираете и вас остаются единицы на планетах, может быть правительство или бизнес заинтересованны в том, чтобы о вас меньше знали, возможно есть ещё какая то причина, не могу сказать, но одно точно, мне очень повезло, что я встретил тебя, именно тебя, а не кого то другого, надеюсь, что ты меня поймёшь, и простишь конечно, если я что то сделал не так и как то тебя обидел.
- Что, я и в самом деле не сильно похож на настоящего волка? - Мальчишка вплотную подвинулся к прутьям решётки, слёзы из глаз уже не текли, но на щеках остались мокрые ниточки.
- С первого взгляда ты похож на волка, но стоит только внимательно приглядеться, слишком широкая грудь, как у бойцовских собак, плохо сделанные задние лапы, похожи на звериные, но только похожи, лысые уши, вытянутые, но посадка ушей слишком низкая, да и морда, помесь Мопса и Бультерьера.
- Страшненькой, да? - В таких интонациях могла говорить девочка, стоя перед зеркалом после того, как на дискотеке её не один мальчик не пригласил танцевать.
- Да нет, не красавец конечно, но ничего страшного в тебе нет, звериное, это да, этого от тебя не отнять, но не страшный, ни капли, хочешь, могу тебе показать, я тебя пару раз на телефон снимал, исключительно в научных целях, если ты вдруг подумаешь что то плохое. - Мужчина взял в руки телефон.
- Как? Погоди. Ты меня снимал? Сотри. Пожалуйста, сотри, хочешь, я что угодно для тебя сделаю, хочешь... - Мальчишка чуть не разревелся в голос, вцепился пальцами в решётку так, что пальцы побелели.
- Всё, всё, стираю, успокойся. - Мужчина зажёг экран телефона и через пару секунд погасил его. - Вот, всё, стёр, что ты так переживаешь то, вряд ли я тебя кому то стал показывать.
- Стёр, честно? - Мальчишка дождался утвердительного кивка от мужчины, отказался от протянутого ему телефона. - Я не знаю, я... Я не могу этого объяснить, я очень сильно стесняюсь того, что я есть. - Он отпустил решётку, пару раз сжал и разжал кулаки и сел на корточки. - Я не знаю что это такое, это как фобия какая то, понимаю, что вроде ничего страшного, но иногда как накатит, но ты всё равно, больше не снимай меня, не хочу, может быть потом, позже, когда ни будь.
- А я кто? - Спавший мальчишка проснулся и хлопал на них своими огромными ресницами.
- А ты, Варвара и в магазин лучше не ходи, нос прищемят! - Мужчина встал и включил светодиодную ленту.
- Я же не специально. Вы так орали. - Мальчишка сел на матрасе. - Я между прочим тоже мог бы заорать, это же ведь не клиника никакая, да, но я вот молчу.
- Знаешь почему ты не орёшь? - Спросил у него мужчина и дождавшись отрицательного мотания головой продолжил. - Прошло уже больше двенадцати часов, за это время тебе не сделали не одного укола, а у тебя ничего не болит, так ведь? - Мальчишка закрыл глаза, словно бы прислушиваясь к тому, что творится у него внутри, через какое то время он их открыл, как по мнению мужчины, чуть шире, чем нужно. - А ещё, на твоей голове копна давно не стриженых волос, а не ты ли всего день назад был лысым? - Мальчишка запустил руку в свои кудри, потом вторую, даже дёрнул несколько раз, морщась от боли, тут уж даже мужчина удивился, он то думал, что этот мальчишка шире открыть глаза уже никак не сможет, как же он ошибался.
- А король то у нас, голый! - Хихикнул второй мальчик.
- Вот же блин. - Мужчина взял большой пакет и просунул через прутья решётки. - Трусы, футболка, носки и спортивный костюм, всё должно быть твоего размера, но это не точно. - Мальчишка оделся.
- Ух ты, прям точно в размер, это вы на глаз так смогли? - Он ещё какое то время двигал руками и ногами, убеждаясь, что нигде не жмёт и не натирает.
- Ага. На глаз, можно и так сказать. Подсмотрел размер на этикетке твоей футболки, а больше оказывается ничего и не нужно, а на ноги чуть позже что ни будь купим, вот тут да, признаюсь, уже в магазине понял, что не знаю твоего размера, мог бы конечно взять с десяток разных, одни то уж точно подошли, но другие дети, которые приедут сюда лечиться после тебя, будут как то недоверчиво смотреть на кучу детской обуви в углу.
Телефон зазвонил так неожиданно, что они вздрогнули разом. Но это оказался всего лишь курьер, всего лишь приехала пицца, время пролетело слишком быстро и слишком незаметно, а ведь они даже не начали есть заказанную курицу, а кто то вовсе и не курицу, но тоже заказанную. Не один, не другой мальчишка не смогли справиться даже с половиной своей курицы, даже с помощью мужчины, который помогал им по мере сил и возможностей, после этого на пиццу смотрели как на что то невкусное, не съедобное, но от чая не отказался никто, правда пицца мальчишек нетронутой перекочевала в холодильник, потом её разогреют в микроволновке, потом она будет уже не такой вкусной, но потом этого уже никто не заметит.
- А это с чем у тебя? - Спросил из клетки старший мальчик.
- А ты выходи и посмотришь! - Ответил ему мужчина.
- Нее, я завтра, утром, сейчас мне нужно ещё успокоится, может быть сгрызть вот этого мелкого! - Мальчишка показал на своего соседа пальцем. - Да ладно, ну что вы, шучу я, ну куда я сейчас пойду, темно уже, завтра утром. Ааа, вы наверное не про это!? - Мальчишка засиял ярче новогодней ёлки, наслаждаясь своей шуткой. - Да я так нажрался, что даже если и захочу кого ни будь съесть, то всё равно не смогу, так с чем там, говоришь, у тебя пицца? - Две пары глаз с любопытством уставились на мужчину.
- Мидии и ананасы. - Он взял коробку со стола и показал им, словно на ней всё было написано.
- Да ну нафиг! - Синхронно сказали мальчишки и так же синхронно закрутили пальцами у виска.
- Наивные, что, правда поверили что я буду есть такую гадость? - Мужчина улыбнулся и бросил коробку с пиццей на стол.
- Ну, знаешь, выглядело вполне убедительно. - Чуть разочарованным голосом проговорил старший мальчишка. - Я бы догадался сам, но у тебя там так много перца.
- Да тут чего только не намешано, и свинина и бекон, сыр, соус и разных перцев, как ты уже сказал, с горкой положено, я ещё в заказе попросил добавить халапеньо побольше, чтоб уж наверняка не один мелкий засранец не попросил попробовать. - Он посмотрел на застывших мальчишек. - Я не про вас конечно же, с вами всегда готов поделится, будете? - Он оглянулся на стол, на котором лежала коробка и протянул руку, словно готовясь взять её, если у мальчишек появится желание отведать этой пиццы.
- Нет уж, спасибо, я пасс. Ты будешь? - Старший мальчишка посмотрел на своего младшего товарища, тот отрицательно замотал головой.
- Ну, нет так нет. - Он тайком, пока его никто не видит, улыбнулся и наконец то оставил коробку с пиццей в покое. - Давайте лучше подумаем, как мы спать будем, а то поздновато уже, скоро и ночь настанет.
- Может мы по очереди? Сначала я, потом он, или наоборот? - Предложил один из мальчишек, второй лишь согласно закивал головой.
- Давайте уж нет. У меня есть раскладушка, простите, лично не проверял, но она с матрасом, выглядит удобной, подушкой поделюсь, вместо одеяла пока придётся покрывало использовать, но это только на одну ночь, завтра купим новое одеяло и всё то, что забыли купить сегодня. Ну, кто на раскладушку, вылезай давай. - Оба мальчишки синхронно замотали головой.
Ночь наступила незаметно, скорее всего потому, что её никто не ждал, а то, чего не ждёшь, всегда приходит неожиданно и в самое неподходящее время, мальчишки сладко спали в своей клетке, ну, не совсем в своей конечно, но спали сладко, правда раскладушка так и осталась за решёткой, никто не хотел спать на ней, пришлось срезать матрас с раскладушки и положить его на пол, с подушками проблем не было, этого добра в доме почему то было сверх всяких норм, а вот укрылись они одним большим покрывалом, оно оказалось настолько огромным, что хватило всем, даже если кто то решит потянуть его на себя. Мужчина улыбнулся, вот только что он думал о будущем, о том, что делать с этим мальчиком, как его возвращать, какую историю придумывать и это при условии, что ему удастся его полностью вылечить от второй болезни, о которой мальчишка догадывается, но ещё совершенно ничего не знает, думал он и про себя, про то, что делать дальше, работы ещё было видимо не видимо, сейчас его разработку даже к клиническим исследованиям не допустят, да и не о каких производствах этого лекарства и речи идти не может, ввиду специфических компонентов, которые он точно не сможет объяснить. Все это было немного грустно, очень сложно, слишком дорого и ещё много всяких очень, слишком и невозможно, но стоило ему только посмотреть на спящих мальчишек, как плохое настроение уходило куда то, откуда его было не видно, всё у него получится, со всем он справится, рано или поздно, но это обязательно случится, а пока нужно работать, он достал из стола стопку толстых тетрадей, нашёл нужную и открыв её начал писать, теперь всё будет по другому, теперь всё изменится, хотелось бы, чтобы в лучшую сторону, думал он, а на бумагу ложились маленькие, бисерные буквы пока ещё сегодняшнего дня.