Небо темнело, из грязно жёлтого становилось тёмно серым, фиолетовые облака окрасились бледно зелёным, синяя луна упала за огромным, тёмным лесом. Тёмный лес, полковник посмотрел на тёмную стену из смотрового окна бункера, лес, в который много кто вошёл, но выйти пока не удалось никому. Хотя, к слову сказать, сам лес не интересовал никого, а вот что находится за лесом, вот это был вопрос, на который пока не было ответа, но ничего, это пока нет ответа, но он обязательно будет, не зря же ему приходится сидеть в этой дыре, правда вот, прошёл уже год, его спрашивают, а ему приходится лишь разводить руками, да плечами пожимать, виноват, пока не узнали, работаем, как только будет что доложить, он непременно доложит. Он бы давно плюнул на всё, послал бы всех далеко и на долго, но перспективы, обещанные ему, а ведь старость она вот, рядом совсем, руку протяни. Часы чуть слышно пикнули, потом ещё раз, он даже не стал на них смотреть, раз в месяц они пикали, отсчитывая последние минуты до двенадцати вечера, время, когда нужно было начинать. Он посмотрел через смотровое окно вверх, на серое небо к которому так и не смог привыкнуть, то ли дело дома, небо розовое, всегда розовое, всегда. Пол под ногами завибрировал, огромные вентиляторы разгонялись, нагнетая холодный воздух на разогревающиеся генераторы, за спиной тоже, зашелестело, запищало, заскрежетало, десятки компьютеров, принтеров, подключились и заныли кондиционеры, очистители воздуха, водяные помпы, загудел механизм блокировки и он посмотрел на опускающееся полуметровое бронированное стекло, правее завыло оборудование для измерения чёрт знает чего, чёрт знает где, полковник глубоко вдохнул, выдохнул, вставил электронный ключ в прорезь и посмотрел на человека в белом халате, человек тоже смотрел на него своими мутными, фиолетовыми глазами, полковник щёлкнул пальцами раз, два, три и они одновременно повернули ключи. На площадке перед бункером вспыхнули десятки прожекторов, белобрысый мальчишка лет двенадцати стоял в центре освещаемой бетонной плиты и озирался, щурясь от яркого света, хотел спрятать глаза, прикрывая их рукой, но свет был везде, его было много и он лишь часто моргал, привыкая. А ещё на бетонной площадке стоял остов двух метрового "Экзоскелета". Полковник включил внешний микрофон и взял в руки заранее подготовленный файлик.

- Энъыншнгнй! - Прочитал он имя. - Готов? - Мальчишка кивнул головой. - Тогда, поехали!

Мальчишка попрыгал на месте, помахал руками, несколько раз наклонился, ещё попрыгал, несколько раз присел, поправил зелёную, неестественно яркую футболку и полез внутрь бронированного монстра. Некоторое время ничего не происходило, но потом монстр ожил, встал, став ещё выше и страшнее, повторяя только что сделанную мальчишкой зарядку попрыгал, помахал огромными руками, замер, когда к нему подъехали несколько погрузчиков, первым делом прикрепили к руками две длинные, автоматические, двадцати двух миллиметровые пушки, закрепили на спине два длинных лезвия. "ЭкзоАрмТехнолоджи", лучшая сталь для лучших ножей, вспомнилась полковнику реклама ножей этой корпорации, гарантия 250 лет, если за это время ты умудришься сломать нож, или затупить до такой степени, что он перестанет резать бумагу, корпорация поменяет тебе нож на новый, а в качестве извинений за некачественный товар, подарит тебе роскошный дом на "Эдеме", ему, полковнику, нужно отслужить десять таких гарантийных сроков только для того, чтобы купить там клочок земли, на котором он сможешь лишь стоять. После того, как ножи были закреплены, на плечи навесили огромный рюкзак, по двести пятьдесят выстрелов на каждую пушку с системой автоматического распределения, резервный источник питания, маленький медицинский комплекс, способный если не отрастить новую конечность, то хотя бы пришить обратно имеющуюся, но потерянную по какой то причине, рацион питания на пол года, полковник усмехнулся, пол года, самая долгая связь с "Экзоскелетом" была двадцать восемь часов, и это был абсолютный рекорд. Последним закрепили на каждом предплечье по контейнеру с дронами, в каждом контейнере по двадцать зарядов, маленький шарик выстреливался вверх и выбрасывал липкую паутину, зацеплялся за ветки деревьев и висел там, передавая информацию в бункер, дрон мог передавать видео в нескольких диапазонах, делать анализ воздуха, писать звук с такой чувствительностью, что можно услышать как топает муха, когда идёт по ветке дерева, но в этом лесу дрон мог только передавать звук, да и то, далеко не лучшего качества. Полковнику доложили о готовности, начинается, подумал он про себя, покачал головой влево, вправо, нашёл указательными пальцами две чуть ощутимые пластинки за ушами и слегка на них нажал, в уши ударило тяжёлое дыхание. Он - полковник, он командует армией и наушники с микрофоном уже давно вживили ему в голову, он должен командовать, а не бояться, что они упадут в разгаре боя.

- Проверяйся! - Сказал он.

Дыхание мальчишки на секунду сбилось, испугался, подумал полковник, прислушался, если испуг и был, то он уже прошёл, словно его и не бывало, чуть слышно завыли двигатели "Экзоскелета", два раза щёлкнуло, это два проверочных дрона выстрели из контейнера, глубокий вдох, выдох, отлично, фильтрация и подача чистого воздуха, мальчишка зачавкал, полковник заулыбался, с подачей питания тоже всё нормально, грохнуло так, что он сам вздрогнул и задышал словно только что пробежал стометровку с каким ни будь там рекордом, ещё раз, ещё, каждая пушка выплюнула по два заряда, бетонная плита с нарисованной на ней мишенью разлетелась осколками и терялась в дыму и пыли.

- Все системы исправны и работают. - Чётко отрапортовал мальчишка.
- Вперёд! - Полковник нажал на большую, красную кнопку, два раза рявкнула сирена и огромные ворота - стена поползли вниз.

Он шёл, легко, так, словно гулял по только что скошенному полю в светлый, солнечный день, если очень сильно захотеть, то наверное он смог бы вспомнить такой день, может быть даже и не один, а может быть и не вспомнил бы, может быть это были всего лишь его фантазии, в которые он поверил. Он воин, его дело война и сейчас он шёл именно на войну, тяжёлый экзоскелет совершенно не чувствовался, несколько тонн брони, стали, проводов и керамики шагали по изрытой, истоптанной земле к темнеющему лесу. Тут лес всегда тёмный, утром, вечером, ночью, идёт дождь или светит солнце, лес всё равно будет стоять тёмной, непроглядной стеной. Он дошёл до границы, яркие прожекторы выхватывали толстые стволы деревьев, только тех, что были с самого края, свет который может светить на километр, не мог пробиться даже на метр вглубь леса, просто терялся в темноте, растворялся и превращался в ничего, а лес позволял прикоснуться только к краешку себя, самому краешку. Он доложил в микрофон, его попросили описать то, что он видит, он воин, не поэт, но кое как рассказал, про деревья, про свет, про тьму, чей то мягкий голос разрешил ему идти дальше, он хотел бы, чтобы этот голос принадлежал его отцу, хороший голос, добрый, чистый, светлый, у него был отец, но он тоже был воином и ушёл как и полагается воину, очень рано. Он просунул руки в специальные захваты, они тут же стянулись на его руках став практически одним целым, он вытянул руку, ствол пушки упёрся в ствол дерева, он чуть нажал, приводы "Экзоскелета» зажужжали но ствол даже не шелохнулся, сталь проигрывала, он отвёл руку чуть в сторону и вытянул на сколько смог, ствол пушки пропал в темноте, он потянул обратно, никто не мешал, на хватал, не тянул на себя, он провёл стволом перед объективами видеокамер, железо осталось железом, никто его не расплавил, не сжёг кислотой, не перерубил чем ни будь, очень острым. Ему вдруг стало страшно, от чего, он не понимал, страшно от того, что ничего не происходит? Нет, просто страшно, из ничего, из ниоткуда, из леса. Он воин, он не должен бояться, его не пугают какие то там деревья, а тьма, да что тьма, закрой глаза, темно? Но ты ведь не боишься. Он щёлкнул переключателем, умная система начала охлаждать стволы пушек, заработал привод подачи зарядов, по экрану забегали крестики прицелов, он может управлять ими, может сделать так, чтобы они слились в один, может поменять их местами, а если нажать на спуск, то там, куда они указывают, от деревьев останутся лишь щепки за каких то пару секунд. Он воин, Я воин. Он вошёл в лес. Первые часы в лесу, ничего не изменилось, лес не пускал свет дальше метра и по этому приходилось идти очень медленно, хорошо, что в этом лесу деревья растут не так густо, не нужно делать никаких лишних манёвров, просто идёшь. Он посмотрел на запас боеприпасов, двести сорок зарядов на каждый ствол, да, он несколько раз пугался, ему казалось, что тьма стала гуще и бросалась на него, словно проверяя, что он будет делать, он стрелял, пули или вспышки от выстрелов развеивали тьму и он шёл дальше, задавая себе вопрос, это он от страха придумал невесть что, или тьма действительно проверяла его. Он воин, ему всего двенадцать, но он воин, он может за себя постоять, его так учили. Часы пикнули, двенадцать часов дня, они пикали каждый час, но он не обращал на них внимание, не обращал внимание часов десять, теперь он считал каждый писк, зачем ты это делаешь, спрашивал он сам себя, не знаю, холодно отвечал он себе, может быть просто хочу стать лучше, лучше чем тот, кто был до меня. Часы снова пикнули, три. Потом ещё раз, пять. Потом. Тьма ушла, он понял это, но не сразу, он привык выискивать деревья в свете фонарей, чтобы успеть обойти и продолжал делать так и дальше пока не понял, что деревьев стало много, очень много и очень далеко. Он выключил свет, ничего не изменилось, просто лес, он бывал в лесу и вот, словно снова оказался в детстве, хотя какое там детство, тогда ему было уже десять и он уже был воином, он уже воевал, там, у себя дома вот в точно таком же лесу. Он напрягся, холодок пробежался по спине, он тараторил в микрофон о том, что видит, а ему всё время говорили, будь осторожен, будь осторожен, не спеши, не лезь, пережди и снова, будь осторожен. Он воин, ему нечего бояться. Существо атаковало внезапно, бросившись откуда то сверху тёмный комок ударил по броне, он пошатнулся и устоял, тут же включил компенсаторы, они жрут много энергии, но не позволяют корпусу упасть, если он упадёт, вставать будет очень долго и очень сложно, а энергии ещё много, маленькая батарейка под грудной бронёй сможет проработать ещё лет пять, а потом можно будет её поменять на другую, из рюкзака и она проработает ещё столько же, он даже сможет слушать музыку, всё это время, жаль только, что у него нет музыки. Существо атаковало снова, оно было быстрым, чёрным, с горящими зелёным глазами, свет которых оставался ещё секунду висеть в воздухе яркими чёрточками, именно по этим чёрточкам он его и выследил, оно ударялось о броню, прыгало на землю, карабкалось по дереву вверх и снова прыгало. Кроме лёгкого раздражения, никаких неудобств от него не было, прыгает и прыгает себе, оно даже броню не царапает, ты просто понимаешь, что оно есть и оно мешает, очередной удар, пять, четыре, три, два, один, ноль. Он резко делает шаг в сторону, существо с каким то шлепком грохается о место, где он только что стоял, выстрел, выстрел, выстрел, существо воет и замирает, поджимая под себя длинные, худые лапы с когтями, ага, так вот как ты оказывается лазишь. Система щёлкает, из запаса правого ствола в левый переброшено два заряда, теперь в левом на один больше, ну правильно, пока компьютер думает, что левой рукой он пользуется чаще. Броня пикает. Движение. Он смотрит на экран, компьютер пытается вычислить положение цели но сбивается, к чёрту компьютер, он оставляет на экране лишь оповещения, одна, две, три... Он насчитал шесть тварей, таких же как та, что он только что прикончил, что, пришли мстить, ну хорошо, поиграем? Он научился их считать, твари глупые, предсказуемые и их стало легко ловить в прицел, правда одна из них оставила на броне длинную, глубокую царапину, учатся сволочи, поняли, что если просто падать на матовое железо брони, то никакого вреда они мне не причинят, вспомнили вдруг, что у них есть когти, и хорошие такие когти, если легко рвут легированную сталь. Система снова перераспределила боеприпасы, теперь в стволах было ровно по двести двадцать зарядов, пострелял, ничего не скажешь, в молоко. Больше вроде никто нападать не спешил, лес снова стал тёмным, хороший знак, он почему то обрадовался этому событию, когда лес тёмный, можно не бояться, может быть эти твари как то влияют на лес, может быть они сами не видят и таким вот образом включают себе свет, словно человек в тёмной комнате, включил свет, не стукнулся мизинчиком о ножку стула. Он доложил. Подробно описал бой, рассказал про лес, описал тварей и даже о том, что привязал одну из них к рюкзаку, так, на всякий случай, как трофей. Устал. Вымотался. Съел кубик рациона питания, один кубик на двенадцать часов, в рюкзаке таких ещё три сотни, они маленькие и легко перезаряжаются, подача питания встроена в шлем, чтобы не было необходимости тянуть из рюкзака дополнительную линию, подача зарядов на пушки и так места занимает немерено, ну вот, теперь хочется спать. Он выбрал дерево потолще, посадил рядом с ним экзоскелет так, чтобы он был слегка наклонённым, откинулся на спину и закрыл глаза, если что то дёрнется рядом с ним, его разбудят, но ему очень хотелось бы, чтобы его ночью никто не съел. Он открыл глаза, надо же, живой пока, сколько он спал, он посмотрел на часы, первый час ночи, четыре часа, ничего себе, так долго он ещё никогда не спал, воины столько не спят, ну может быть, кроме детства, раннего - раннего детства, он не помнил себе в детстве, не помнил, чтобы он спал больше трёх часов, а раз не помнит, значит этого и не было. Он проверил все системы, всё работало и было исправно, он завёл стволы пушек за спину и скрестив их на дереве поставил броню в вертикальное положение, ну вот знал бы, что так будет, вылез бы из брони и поспал бы на земле, свернувшись калачиком. Он шёл дальше, три часа ночи, он в этом чёртовом лесу уже двадцать семь часов, он воин, он справится, какие то там твари, ха, его нужно было посылать первым, а не ждать всё это время. Тьма расступилась, было по прежнему темно, но фонари стали выхватывать деревья в свете луча, у леса оказывается тоже есть ночь. Твари атаковали, он научился их считать, но их было больше, они царапались и нападали с разных сторон, царапин на броне становилось всё больше и больше, умные что ли, выкрикнул он в сердцах, он снова победил, почти победил, он проиграл, он внезапно это почувствовал с накатившей волной страха, откуда взялся страх, да из головы, вот это: А если закончатся патроны, а если сумеют порвать броню, а если порвут ленту подали зарядов к пушкам, а если порвут сервоприводы на ногах, и ещё десяток других а если, собрались в голове и превратились в страх. Твари отступили, все, но пришла другая тварь, больше, сильнее, умнее. Вся эта мелочь всё это время училась, копила знания, собирала привычки и повадки этого мягкого существа закованного в броню, теперь они знают про него всё, а он, он засмеялся, у него есть трофей примотанный к рюкзаку липкой, не рвущейся лентой. Бой был долгим, он бил и стрелял, он промахивался и попадал, видел как в месте, куда попал заряд пушки разлетались чёрные фонтанчики, видел как заряды пробивали тварь насквозь, видел как тварь выла но снова вставала и бросалась на него, она всё время меняла тактику, он никак не мог просчитать её движения, только иногда, редко, вот она напала, скрежет по броне, в каком ухе скрипит, в правом, значит правым локтем с размаху, тварь отлетала, скулила но снова вставала. Система пискнула, боезапас ноль. Живучая падла то какая, и я бы тоже ещё пожил, с твоего позволения. Он развёл локти в стороны, заряды отстрелили бесполезные теперь пушки, идиот, выругался он, нужно было отстрелить пушки в морду этой твари, ей бы не понравилось, это точно. Он чуть присел, щёлкнули магнитные захваты, рюкзак с громким бряцанием упал на землю. Боевой режим. Пиропатроны отстрелили лишние компоненты брони, броня сжалась почти в два раза, только что она была просторным домом и вот, старая футболка которая мала на пару размеров, да треники, в которые ты еле влез, теперь у меня есть руки, длинные железные руки, которые заканчиваются длинными железными когтями, он взялся за рукоятки закреплённых на спине мечей, сработали фиксаторы, он взмахнул ими, легкие как пёрышки, словно это были прутики, ты идёшь с ними по полю и сбиваешь головки у этих, цветы, чёрт, вылетело из головы как они называются, а цветы мстят тебе за это сотней иголок, которые разлетаются с огромной скоростью в разные стороны, впиваются в кожу, а потом неделю болят, но ты же воин, ты умеешь терпеть боль. Он развернулся, стремительно, грандиозно, красиво, конечно тварь этого не оценила, это же тварь, а вот срезанное мечом дерево вполне, в обхват толщиной, оно со скрипом падало, срубленное одним ударом. Когда ты двигаешь костюм, а не костюм двигает тебя, твои движения плавней, быстрее, чётче, железу пока сложно угнаться за человеком, хотя из него очень хороший помощник, а когда у тебя в каждой руке по мечу, ты не думаешь о патронах, ты просто защищаешься, бьёшь, снова защищаешься и снова бьёшь. Он поставил ногу на поверженную тварь, броня была порвана в нескольких местах, вон, через порванную дыру видать бледную мальчишечью ногу, а вон, через рваную царапину на спине зеленеет яркая футболка, а ведь дует, усмехнулся он, зря я залез в эту дуру в трусах, хотел же поддеть тренировочные, но они говорили, жарко будет, жарко, а оно вон оказывается как, дует. Внезапно совсем рядом раздался протяжный, жалобный вой. Он отступил. Тварь, точно такая же, как та, которую он только что убил. Ааа, вот и мамочка пришла, будешь ругаться? Или это папочка пришёл с ремнём? Тварь подошла к мёртвому телу, ткнулась в неё носом и протяжно завыла, зелёные глаза посмотрели на человека, тот стоял буквально в пяти метрах, выставив перед собой мечи и готовый к тому, что тварь прыгнет. Тварь смотрела не него зелёными, не мигающими глазами, зелёные глаза погасли и загорелись двумя яркими, красными огоньками. Ты ещё что такое? Он не успел сообразить или удивиться, тварь прыгнула, тело всё сделало само, он увернулся, замах, удар. Он видел, как меч перерезает тварь пополам. Видел? Или ему это всего лишь показалось!? Показалось! Потому, что меч с гарантией двести пятьдесят лет срезало так же легко, как острый нож срезает травинку, он увернулся от удара и ударил вторым, дзынк, меч жалобно заплакал коснувшись шерсти этого существа, шок, секунда, доля секунды но всё равно уже поздно, он лежит на спине, а тварь стоит на нём упираясь ему в грудь и пластину на горле двумя передними лапами. Два красных огонька смотрят на него не моргая, два красных огонька. Из лапы твари медленно выдвигаются когти, они режут броню так же легко, как нож масло, так же легко они режут кожу, сухожилия, кости. Боль, такая боль, какой никогда не было, иголки жгут спину, броня пытается вколоть в него всё, что есть, всё что угодно, только бы он жил и не чувствовал эту боль. Тварь задирает морду в небо и воет, потом снова смотрит на человека и словно надоевшую игрушку отбрасывает в сторону, броня летит так, словно это и не броня, словно это не несколько сотен килограмм стали, проводов, керамики и человечка внутри, она ударяется об дерево и падает на землю, всё, что в ней когда то жило и двигалось, всё мертво, и сталь, и сервоприводы и он, Воин. Тварь больше не обращает на него никакого внимания, она медленно бродит по поляне, находит тело павшего сородича, утыкается в него своим носом, осторожно пробует лапой, потом задирает голову вверх и ревёт, мёртвое тело вдруг превращается в сгусток Тьмы и исчезает, словно только что подул сильный ветер и унёс эту Тьму прочь, тварь ещё некоторое время стоит и тоже исчезает во тьме, эту Тьму ветер уносит тоже.